Из пушки по дымящим воробьям

В России любят глобальное решение проблем. Так, чтобы что-то масштабное, федеральное, национальное, а лучше, наднациональное. В тот же момент появляется уверенность, что «уж на этот раз точно получится». Не может не получиться, раз уровень такой. Сказывается ли здесь наша большая территория или широкая русская душа, а может, просто вера в государство, которое, что бы там не говорили, сильнее веры в самоорганизацию и общественную инициативу. Иногда получается. А иногда получается довольно забавно. Как с законом о курении.
История табакоборчества в России началась не вчера, а еще в 16 веке. Кстати, для многих появление табака в нашем государстве ассоциируется с именем Петра Первого, однако это не так. Табак ввезли лет на сто пораньше, успели осознать вред от его употребления, правда, в первую очередь, экономический, и ввести на него запрет. Петр же занялся его популяризацией, тоже, кстати, из экономических соображений, увидев прямую выгоду в выращивании табака на территории России. И это стало лишь одной из многих государственных кампаний, наряду с воспитанием вкуса к картофелю или, два века спустя, к кукурузе. Табак – продукт акцизный, поэтому все последующие вспышки «любви-нелюбви» к нему были обусловлены, главным образом, необходимостью достижения того или иного экономического эффекта. И лишь со временем все больше внимания начало уделяться составляющей вреда здоровью и культуре курения. Новый Закон «О запрете курения», как его кратко называют в обществе и в СМИ, посвящен как раз этим вопросам. Вот только если экономика по большому счету всегда была делом государства, то этические нормы оставались на долю общества.
У закона, по сути, два магистральных направления – это ограничение рекламной пропаганды и ограничение пропаганды личного примера. Трудно спорить с тем, что реклама сигарет становится все более и более изощренной и взывает к самым скрытым и глубинным бессознательным мотивам в таком стиле, что старина Фрейд должен вертеться в своей могиле волчком. Но нельзя спорить и с тем, что реклама предназначена уже для тех, кто в принципе курит. Разные марки и бренды просто стараются перекричать друг друга, привлекая к себе покупателя. В то время как курение само по себе – это один из этапов социализации, когда человек определяется не с маркой сигарет, а с тем, курить ему или нет вообще. Когда подросток впервые берет сигарету из рук друга – он еще не разбирается в том, какая там пачка и бумага, а воспринимает ее как составную часть некого обряда инициации. Казалось бы, с этой точки зрения, верно запретить курение в общественных местах. Проблема заключается не в намерении, а в его реализации. Закон запрещает курение в общественных местах, но разве до его принятия поощрялось курение в дальнем углу школьного двора? Вряд ли. Однако в моей школе такой угол был, о его наличии знали все – начиная с учителей и заканчивая директором – при этом он продолжал существовать как неофициальная «курилка» и, получается, всех это устраивало. Ограничительные меры заканчивались на том, что перед приездом комиссии, курящих мальчиков и девочек просили выйти за пределы школьной ограды. Вот оно – самое яркое проявление формализма, который сопутствует любому законодательному акту. Теоретически закон запрещает соседу курить под окнами моей кухни, но какой участковый откликнется на мой телефонный звонок с подобным заявлением? А если откликнется, то дойдя до моего дома, успеет застать на месте соседа только его измусоленный бычок.
Так и выходит, что правильный по своим посылам, Закон «О запрете курения» не решает проблемы, корни которой лежат не в формальной, а в этической плоскости. Есть такие вещи, которые регулируются только взаимным уважением или чужим неравнодушием, той самой общественной инициативой, вера в которую у нас пока отсутствует. Поэтому и приходится заряжать юридические пушки, чтобы пальнуть по дымящим воробьям.